10:15

Дверь с тихим шелестом приоткрылась, я поднял голову. Это была секретарша, мисс Дэвис.

- К Вам мистер Старки. Пустить?

- Пустите, - сказал я. После этого поднял глаза к потолку, задержал дыхание на десять секунд, и затем медленно выдохнул. Обычно это прибавляет немного самообладания, и тогда есть шанс перенести без последствий для здоровья очередной сюрприз от одного из моих содиректоров - без сюрпризов они являются редко.

В кабинет вошел Ринго. Вид у него был в целом спокойный, но какой-то усталый.

- Миш, привет.
- Здорово, дорогой. Что скажешь?
- Да вот. Завтра большая сходка, стрелка в полдень под яблоней.

Ох уж мне эти пролетарии! Ох уж мне этот ливерпульский жаргон!

- Ринго, братец, ты же по полмиллиона в месяц зарабатываешь. Говори пожалуйста так, как это людям твоего достатка положено, на оксфордском английском.
- Триста тысяч ... - Ринго явно смутился и потупил глаза. Подумал несколько секунд и медленно произнес, подбирая слова:

- Сэр, имею честь пригласить Вас на заседание Совета Директоров компании Apple, которое состоится в центральном офисе компании завтра в полдень.
- ОК, приду, тем более это все равно в моем кабинете будет. Что будем обсуждать?
- Ну, ... это ..., как всегда ...
- Что, распадаемся снова ?
- Ага.

Я достал свой заветный листок из верхнего ящика стола, взял карандаш и поставил в нужном месте палочку.

- Ну давай, рассказывай.
- Да чего рассказывать-то. Вот распадаться решили. Двое за, двое против. Так что твой голос решающий.
- Ну ты, конечно, против.
- Ну конечно.
- И Маккартни тоже.

- Не-е, он-то как раз за. Он нас всех разогнать хочет и других музыкантов нанять. Играть, говорит, не умеете, песни сочинять тоже, поклонницам не нравитесь ни хрена. Разгоню, говорит, к чертовой матери и настоящих музыкантов приглашу, Заппу там, Хендрикса с Клэптоном, Джеггера ...
- Ну, а может он прав? Вы бы слушали его, все-таки будущий аристократ.

- Да сволочь он, а не аристократ. Вчера мы там что-то лажанули, так он нас заставил в размере 11/8 играть.
- И вы стало быть не сыграли?
- А ты вот, чем умничать, сядь лучше и попробуй сам. Стул выдвинь, вот так. Левая нога на хай-хэте, правая на большом барабане, руками по коленкам, ать-два, пошел!

Я выдал что-то, напоминающее жидкие аплодисменты. На втором такте одна нога задела другую, и музыка сошла на нет.

- Ладно, убедил.
- Ну вот видишь. А мы когда сбились, так он Леннону по башке дирижерской палочкой вломил, аж на три части разбил.
- Башку?
- Палочку.

"Странно," - подумал я, -"как это так на три части? Ну на две я еще понимаю, для этого надо ее один раз сломать. А вот для трех частей надо переламывать уже в двух местах. И как это он одним ударом умудрился? Не зря люди говорят, что он талантлив."

- Все ясно. Дай подумаю.

Думать собственно нечего. Я просто каждый раз представляю себе демонстрации протестующих девиц во всех мировых столицах, пикеты у здания Apple, стрельбу из рогаток, драки стенка на стенку между половцами и джоновцами. Вслед за этим встают в воображении 800 человек сотрудников Apple, плюс семеро кошек, живущих на чердаке офиса, и сторожевой барбос Боб, охраняющий по ночам вход с улицы, - все голодные и сердитые. Представив все это, говоришь себе "Ни шагу назад!", и смело идешь в бой. Всегда срабатывало.

- Ну с Маккартневичем, я думаю, все просто будет. Подарю ему жвачку, ему потом неудобно мне отказать будет. А будет рыпаться - наложу ему на все песни оркестр Гостелерадио с девичьим хором.

Ринго пожал плечами. Он на такие вещи никогда не был способен. Добрый парень все-таки!

- А вот с Ленноном сложнее ... - продолжал я.
- А с Ленноном как раз никаких проблем нет, - перебил мои мысли Ринго.
- То есть как никаких проблем? Кто от Пола по башке получил, не ты же ведь? Чтобы Леннон это так ему простил - да в жизни не поверю. В конце концов, мы не первый год знакомы.
- А куда он денется по-твоему? Он Маккартни за "Инстант Карму" два миллиона должен. За то, что его в соавторы не поставил. Он-то как раз против распада - деньги нужны, работу потерять боится, все терпит.

Однако приятная новость!

- Стоп. Сколько Джонни у нас в месяц получает? Полмиллиона оклад, тридцатник авторские, триста фунтов за вредность ...
- Триста тыщ ... - смущенно поправил Ринго.
- Почему это триста? - Я поднял трубку. - Мисс Дэвис, принесите пожалуйста контракт мистера Леннона.
- Да не надо контракта, - отмахнулся Ричи, - там пятьсот стоит, он мне сам рассказывал. Просто нас Маккартни за лажу штрафует. Говорит, мол если по-человечески не понимаете, буду фунтом наказывать. Вступишь не вовремя - десять тыщ, с Джона с Жорой за ненастроенную гитару по тридцатнику в день списывает. Так за месяц и набегает.

Секретарша тем временем принесла личное дело Леннона. Я пролистал автобиографию с рисунками автора, глянул в контракт - там действительно стояла цифра 500 тысяч фунтов в месяц. Вслед за контрактом были подшиты листы с ежемесячными расчетами Ленноновой зарплаты. Я заглянул в первый попавшийся. Помимо стандартных строк про оклады, налоги, страхование по безработице, авторские и за вредность, которые в сумме образовывали положенные Леннону полмиллиона с хвостиком, там было еще несколько строк, которых я раньше в подобных документах не видел - или может не замечал просто? В первой из них я прочел: "За хреновое крещендо в Let It Be - списано 15 430 фунтов стерлингов", следующая гласила : "За танцы в рабочее время - списано 21 600 фунтов"; остальные были примерно в том же духе, хотя, надо отдать должное, автор явно старался проявить фантазию, и проступки там стояли каждый раз разные, но столь же замечательные. Внизу был подведен итог - "К выдаче: 300 000.00 фунтов", и стояла подпись: "Финансовый директор P. McCartney".

- Ну так это даже и лучше, - сказал я. - Делим два миллиона на триста тысяч и получаем, что в ближайшие полгода Леннон у нас тише воды и ниже травы. Уже легче.

Элементарные умозаключения привели меня через пару секунд к выводу, что Джордж Харрисон весьма решительно вознамерился покинуть группу.

- Слушай, Ринго, а Джордж-то что? Ему-то вроде есть чего терять ...
- Что ты имеешь в виду? Чего терять? - Ринго явно меня не понял.
- Ну, если между нами и откровенно, то он - тот еще музыкант, а один тем более  ничего сочинить не сможет.
- Ты, блин, мешок денежный! Что ты вообще в музыке понимаешь?!! - всерьез возмутился Ринго, настолько всерьез, что я понял, что сболтнул лишнего. Язык мой - враг мой. - Джордж великий композитор, если хочешь знать! Его портреты будут через сто лет висеть в музыкальных классах школ рядом с портретами Баха и Кена Хенсли! Это сейчас ему Леннон с Маккартни проходу не дают, но это, в конце концов, не может продолжаться вечно! Он себя еще покажет, вот увидишь!
- Да ну ладно, как так проходу не дают, вы же все друзья такие. - Я попытался чуть разрядить обстановку. - Вот и Леннон на днях говорил, что ты классный ударник, и он тебя обязательно возьмет свои сольники писать.
- Какой к черту ударник! Я в конце концов трубач все-таки, а не барабанщик. Эти люди мне даже высунуться не дают!
- ??????
- Чего смотришь?! Да, ты не ослышался.
- Стоп, Ричи, погоди, успокойся. Ты что серьезно? Я просто не знал этого никогда, и не подозревал даже.
- А никто и не знает, - как-то быстро сник Ринго. - Леннон с Маккартни правда явно подозревают, но они тоже ни разу не слышали. Я играю только, когда никого рядом нет. И между прочим классно играю. Один раз решил - хватит прятаться, взял и сочинил песню, и там было совершенно улетное соло на трубе. Пришел записываться. Пол с Джоном как увидели, что я что-то сочинил, так сразу отошли в сторонку, шушукаться стали, потом куда-то исчезли. А потом, когда соло надо было записывать, я хватился - чемоданчика с трубой нету. Пошел искать, все студии обошел, на склад заглянул - на всей Abbey Road ни одной трубы. Представляешь? А время-то студийное кончается. Так трубу и не нашел, в итоге пришлось на скрипку заменить, взял быстро с улицы первого попавшегося скрипача, чтобы там хоть что-то наложить.
- Вот ведь хулиганы! - только и нашелся сказать я. Других выражений употреблять нельзя, я все-таки должен из себя интеллигентного человека изображать.
- А с Джорджем еще хуже. Они у него каждый день что-нибудь тырят. То там сигареты, то медиатор, то на ситаре пять струн снимут, там же не заметишь сразу. Или вот, приносит Джордж бутылку вина, откроет, глотнет разок, а тут как раз надо гитарную партию записывать. Ставит ее на динамик, а как доиграет - глядь, а там три капли на донышке осталось. Джордж все время огорчался очень, подозревал что-то, а на днях он таки-поймал их с поличным - у него тогда вместо вина виски с собой был, так лучшие композиторы-песенники со времен Шуберта к концу песни уже готовые были. Ну шум поднял, дверью хлопнул. Сердитый - как черт. На меня даже наорал, потом правда извинился.
- Ну если извинился, то не все так плохо. Не верю, что он долго продержится, он у нас сердиться долго не умеет. Авось до завтра успею обработать. Еще какие-нибудь существенные детали есть?
- Да нет вроде. Пойду я что ли ... Ты только с Джорджем помягче, по-доброму, он и так в депрессии ...
- Ринго, это моя работа. В конце концов, я свои кровные за то и получаю, что вас вместе удерживаю на радость всему человечеству. И один Бог видит, чего это мне стоит.
- Ну тогда до завтра.
- До завтра, будь здоров.

Я проводил Ринго до двери. Видимо мои слова его немного успокоили, и он вышел из кабинета с легкой улыбкой на лице. В дверях мы пожали друг другу руки.

- Ну, Мишка, на тебя вся надежда, - произнес Ринго на прощание.

Когда Ринго скрылся за дверью приемной, я обернулся к секретарше.

- Мисс Дэвис, если появится мистер Харрисон, попросите его ко мне, помягче и по-доброму ...

***

14:00

- К Вам мистер Харрисон, - произнесла мисс Дэвис, показавшись в двери. Во взгляде ее можно было прочесть, что возложенное на нее задание было очень ответственным, но она справилась с ним идеально.

Джордж вошел в кабинет. Он был явно не в своей тарелке, и то сосредоточенное спокойствие, за которое его всегда ценили поклонники Beatles, выглядело сейчас как спокойствие пожизненного фаталиста, с которым все равно уже ничего хорошего не произойдет.

- Привет, Джордж.
- Привет, Майк.
- Тут до меня дошли слухи, что ты снова сочинил что-то гениальное ...

Универсальная фраза, на которую Джордж ловится всегда. Во-первых он всегда что-то сочиняет. Во-вторых, никто кроме меня ни разу не оценил его сочинений высоко, да и я, честно говоря, делаю это больше не от чистого сердца, а просто чтобы сделать ему приятно, или даже преследуя деловые цели, иногда даже ни разу не услышав того, о чем так лестно отзываюсь. Но Джорджу это так приятно, что он уже не замечает несоответствий в моих словах, и принимает все это почти всерьез, хотя конечно не верит в мою искренность на все сто.

- Откуда ты об этом знаешь? Этого еще никто кроме Клэптона не слышал ...
- Ну если Клэптон это уже слышал, значит это уже не тайна, правда ведь?
- Ну, вобщем-то, да, конечно ...

Ну вот, стало быть я попал в точку.

- Тут вот, есть у меня к тебе одно дело. Завтра у нас Совет Директоров. На повестке дня - новый альбом. Сроки как всегда поджимают, а песен катастрофически не хватает. Короче, выручай, дружище ...

(Что я несу? Он мне потом этого не простит. Но лучше он, чем публика, сотрудники, кошки и барбос.)

- Не-е, Миш, это бесполезняк. - Голос у него был все такой же опущенный. - Леннон с Маккартни не пропустят, как будто ты не знаешь.
- Не совсем так. Леннон у нас на "Инстант Карме" провинился, он теперь себя дружелюбно ведет. Маккартни, во-первых, в меньшинстве останется, а во-вторых он сам с альбомом пролетать не хочет, ему деньги нужны, он за Линдой Истмен ухаживает.
- А что, так уж совсем зашиваемся? Неужели Полли иссяк? Аккорды что ли на рояле кончились?
- Не знаю Джордж, не знаю, но Пол сказал, что вся надежда на тебя.

Джорджа надо брать количеством. Он хоть и верит только наполовину, но если навешать вдвое больше лапши на уши, то начнет соглашаться.

- Честно говоря, деньги и мне нужны. У меня тут неприятности.
- Какие, черт побери? Ворвались в дом с целью ограбления?

Еще и у Джорджа неприятности! Всегда такой тихий, они к нему не должны липнуть.

- Да вот на стоянке тут один лимузин попортил. Думал, как обычно, отделаюсь автографом. Но хозяин оказался очень некультурный, и к тому же крестный отец бангладешской мафии. На счетчик поставил.
- Ну так тем более, тогда надо альбом скорее выпускать, а то же никаких денег не хватит.
- Да я вот тоже думаю. Мы было распадаться   решили, я тут на всех взъелся, да смотрю теперь, пожалуй, что погорячился. Уж если и уходить, то, как минимум, не сейчас.

Уфф! Кажется можно расслабиться ...

- Ну что ты Джордж, как можно. Ребята без тебя пропадут, да и ты без них. Слушай, сделай одолжение, дай твой новый материал послушать, чтобы мне хоть знать, за что боремся.

Джордж замялся.

- Ну я уж, право, и не знаю. Это знаешь, такое что-то очень интимное, выстраданное, по следам личных травм.
- Как хоть называется?
- "Все вещи все равно пропадут ... " ("All things must pass ...") . Ты только не смейся ...
- Ну ты же меня знаешь, Джордж, я же твой друг. В конце концов, лучше меня к тебе никто не относится. Разве что Клэптон.

Мои слова похоже убедили его. Он достал из кармана кассету и протянул ее мне.

- Только смотри, береги. Это у меня единственный экземпляр.

И слава Богу. Как-то Жора принес свой новый альбом "Electronic Sound" и попросил выпустить. Я тогда только начинал с ними работать, и по неопытности отшил его сразу и убедительно. В тот же день он отнес пленку на "Радио Люксембург", а уже через неделю я вынужден был лично прочесывать вместе с отрядом полиции все коммерческие ларьки от Оксфорд-стрит до Сохо и конфисковывать левые кассеты. На четвертый день я сдался, и альбом был-таки выпущен. С тех пор я предпочитаю держать Джорджевы оригиналы у себя.

- Спасибо тебе, сегодня же послушаю, завтра на Совете Директоров ребятам доложу. Ты-то завтра придешь?
- А куда деваться, - ответил Джордж, вздохнув.
- Ну и здорово. Тогда до завтра?
- До завтра ...
- Не грусти Джордж, все будет в порядке.

Он улыбнулся в ответ, но конечно на все сто мне не поверил.

***

20:00

Я наконец-то добрался до дома. Вот и начался вечер трудного дня. На работе целый день нервничал, по дороге домой в пробке час простоял, тоже извелся. Да и в атмосфере что-то, похоже, неладно, будто бы давление скачет. Видать сегодня полнолуние будет. Голова болит, тошнит. Ужинать не хочется, спать не получается. Поставлю пожалуй Джорджеву кассету. Авось вырвет.

***

03:00

Послушал три раза. Даже про свое самочувствие забыл. Это я уже потом на часы посмотрел, а тогда сразу бросился звонить Джорджу.

Пришлось секунд двадцать ждать, пока он подойдет к телефону. Да и подняв трубку, он молчал несколько секунд, видимо приходил в себя. С другого конца провода до меня долетала музыка, игравшая в комнате; поднапрягшись, я распознал в ней "Satisfaction".

- Я слушаю, - ответил наконец Джордж своим неизменно спокойным голосом.
- Джордж слушай, я все решил, - закричал я в трубку. - Распадайтесь к черту, и мы выпустим твой сольный альбом. Мы пойдем другим путем! - и прочую подобную чушь, что только и лезет в голову, когда чувствуешь "Полный вперед!".

Моя взволнованность явно привела Жору в замешательство, и он не находился, что ответить. Я же продолжал.

- Джордж, эти двое великих композиторов тебе высунуться не дадут, как и всегда не давали, что ты их не знаешь что ли? Ты гений, Джордж, и все должны это знать. Этот твой сольный альбом, только твой, и он должен быть обязательно выпущен. Иначе человечество помрет. Если мы этого не сделаем, я себе этого не прощу, Джордж. Я это серьезно, я серьезен как никогда.
- Миш, а как с деньгами быть. Пролетим же ведь ... -   произнес наконец Джордж, выждав, пока я остановлюсь передохнуть.
- Ради такого дела уж что-нибудь придумаем. На то я, в конце концов, и великий проходимец.

Проблемы конечно начнутся, уже через девять часов. Маккартни, конечно, как услышит, бросится свой сольник выпускать, чтобы вышел раньше всех. Накрапает какую-нибудь фигню за два дня, а потом скажет, что с такими масштабными идеями он не может больше оставаться в группе. Леннон скажет, что это он всех уволил, они начнут делить деньги, лить грязь друг на друга. Не дай Бог, Маккартневич что-нибудь с Жориного альбома услышит - быстро запишет что-нибудь похожее, и потом на Джорджа начнет с плагиатом наезжать ...

Джордж замолк на несколько секунд - думал стало быть. Потом глубоко вдохнул. Будь на его месте кто-нибудь другой, например Леннон, так тот бы рубанул воздух рукой и крикнул что-нибудь вроде :"Эх, мама родная, была не была, давай!". Но Джордж оставался самим собой, он просто произнес своим обычным голосом:

- Спасибо, дорогой ...

И несколько секунд после этого держал паузу. Я еще вслушивался, но Джордж больше ничего не сказал. "Satis-fac-tion!", - издевательски прошептал на том конце провода виниловый Джеггер. Через мгновенье в трубке послышались гудки.

© Copyright Mikhail Chpiro, 2000